1. Имя, фамилия:
Иворион Гидеон тиль Дифет.
(Эндан Сарм.)

2. Возраст персонажа/Дата рождения.
33 года — 23 Рироса 1438г.
(27 лет — 10 Экуоса  1444г.)

3. Раса:
Человек.

4. Род деятельности:
Один из организаторов восстания в Гийе, наследный принц.
(Актер и авантюрист.)

5. Внешность:
С первого взгляда видно: это — настоящий принц. Осанка, разворот плеч, линия гордо вскинутого подбородка, проницательный взгляд светло-голубых глаз — этот профиль можно изображать на монетах, и он будет органично смотреться как в золоте, так и в серебре. Эту фигуру можно поместить на барельеф, верхом на коне и с воздетым к небесам мечом — и, опять же, никто не усомнится в том, что он достоин находиться на этом самом месте. Просто ожившая легенда, нарисованная кем-то из художников прошлого.
Но если присмотреться к Ивориону поближе, - нет, не обращая внимания на первое впечатление, - то невольно задаешь себе вопрос: а чем же он, собственно, примечателен? Среднего роста, отнюдь не атлетического телосложения — гибкий, жилистый и худощавый, с длинными, как у цапли, ногами, он не похож на воина и рыцаря, скорее, на танцора или акробата. Темные волосы, брови и ресницы, светлая кожа, тонкие губы, длинный прямой нос. Лицо, пожалуй, приятное, но не более того. Не порадует глаз ни скульптурной правильностью черт, ни картинной красотой, которой так славится королевская семья Гийи. Тогда что же заставляет людей считать Ивориона красивым? Живой блеск в глазах, загадочная улыбка одним лишь уголком рта, стремительные изящные движения?
Секрет обаяния второго принца — в заразительной энергии, сквозящей в каждом его повороте или жесте. Выразительная мимика — кажется, лицо Ивориона может отразить любые доступные человеку эмоции, от возвышенной задумчивой печали до безудержного веселья или неприкрытой, яркой ненависти, - глубокий звучный голос, богатый интонациями, искренний смех. Подвижный, как ртуть, легкий, как кот, второй принц тиль Дифет является той фигурой, которую сложно не заметить, даже если он одет в скромные простые одежды и стоит посреди забитой людьми комнаты.
И мало кто, рассматривая принца, вспомнит о том, что ему тридцать три года — он выглядит моложе своих лет, лишь морщины в уголках глаз (Иворион часто щурится) да порой возникающая на лбу складка могут заставить задуматься о суровых испытаниях, выпавших на его долю и оставивших на этом человеке свой след.

Из сухих фактов: под правой лопаткой, на спине, можно заметить длинный тонкий шрам, какой оставляет удар узким мечом или кинжалом. Несложно догадаться, что это — отметина того безумного в своей жестокости нападения на резиденцию принцев тиль Дифет, что унесло жизни почти всех членов королевской семьи. Не мог же благородный принц получить его в пьяной трактирной драке, правда? Конечно, не мог. Конечно...

6. Характер:
Как могут в характере одного человека сочетаться абсолютная беспринципность и горячий патриотизм? Эгоизм и харизма прирожденного лидера? Безбашенный авантюризм и способность планировать свои действия?
Никак, скажете вы. А потом посмотрите на второго принца Гийи — и поймете, что ошиблись.
Изначально легко и даже, словно бы, небрежно относящийся ко всему, что происходит в его жизни, Иворион часто действует, повинуясь внезапным порывам. Аферист и игрок, верящий в собственную удачу, он способен многое поставить на кон. Не слишком хорошее качество для человека, за которым идут и которому верят, но именно эти внезапные, отчаянные в своем показном безрассудстве, идеи и приносили ему победу до сих пор. Он загорается своими идеями, живет и дышит ими, и в моменты увлеченности способен убедить кого угодно и в чем угодно — так как и сам будет искренне в них верить.
Но в последнее время слишком часто ему приходится притормаживать собственные желания и стремления и оглядываться по сторонам. О, ему есть, у кого поучиться сдержанности, но эта черта никогда не была присуща ему от рождения. Однако он весьма способный ученик.
Обучение и восприятие нового, к слову, вообще дается ему без проблем. Ивориону не свойственны приступы меланхолии или уныния, он из тех людей, кому присуща искренняя жажда жизни и еще более сильная жажда деятельности. Если он не занят на тренировке (а их второй принц считает весьма важной частью своего дневного распорядка), то изучает планы и карты, если не поглощен чтением — значит, совершает обход лагеря. Или говорит с кем-то из своих людей. Или ушел на охоту. И неважно, делает ли он что-то ради других, или, что более вероятно, ради себя самого — ему нравится сам факт деятельности.
Склонен к картинным и эффектным жестам и поступкам, а также некоторому ребячеству, от которого, правда, в последнее время тоже пришлось отказаться.
Из положительных черт — находчивость, сообразительность, стенобитное обаяние и харизма.
Из отрицательных — эгоизм, тщательно скрытый маской показного дружелюбия, внутренняя, застарелая озлобленность и недоверчивость, порой перерастающая в легкую паранойю. Вполне способен пожертвовать жизнями других ради собственной выгоды или (что звучит куда красивее) ради Великой Цели. Самое интересное, что до сих пор цели были оправданы.
Любит поесть (в любых количествах), слушать музыку (и музицировать, хоть и скрывает). Испытывает слабость к светловолосым женщинам.
Мечтает избавить Гийю от витерионцев и — странно, да? - завоевать любовь и доверие окружающих его людей. Власть нравится ему, в первую очередь, именно из-за этой возможности. Его невообразимо радует ощущать себя вершителем чужих судеб.
Боится разоблачения. Впрочем, это сложно назвать страхом — вполне разумное опасение.
Возможно, после всего вышесказанного, это покажется неправдой, но Иворион действительно любит свою страну. Вы же ему верите?

7. Биография:
Иворион тиль Дифет. Второй принц Гийского престола, гордость отца и отрада матери. Прекрасный сын и заботливый брат, умный и способный молодой человек, подающий надежды и как воин, и как политик... Трагически погибший при защите горной резиденции в возрасте неполных двадцати лет и чудесным образом выживший. Вернувшийся для того, чтобы принести возмездие врагам своей угнетенной родины и освободить народ Гийи от тирании Уриена...
Так говорят слухи. Сам Иворион, спроси его кто об этом, лишь невесело усмехнется — мол, судьба такая, сами Древние порешили и негоже перечить их воле. И его собеседники, вдохновленные речами принца, его преданностью своим идеалам, его верностью своей стране, поверят ему целиком и полностью.
Но обратимся все же к неофициальной версии: она расскажет куда больше правды о человеке, носящем имя второго сына печально известной династии тиль Дифет.

Действие первое. Гистрион.
1444 год.
Двадцать семь лет назад, дождливым осенним днем, в труппе странствующих артистов, в семье танцовщицы Бейи и гистриона Асвальда Сарма родился первенец, названный Энданом. Ничего необычного: ожидаемый и любимый ребенок, будущий помощник, с малых лет привыкший бегать по поручениям всей труппы. Даже для ребенка среди комедиантов хватало работы, и привычка постоянно что-то делать была привита Эндану с раннего детства. Непоседливого, смышленного мальчишку можно было встретить то забравшимся в палатку старого сказителя легенд, востороженно внимающим его рассказам, то крутившимся возле лошадей, то увлеченно красящим реквизиты и костюмы. Уже в пять лет он, обладавший прекрасной памятью, разучивал с отцом стихи и песни, играл первые роли, учился пению и танцам; к двенадцати — уже получал самостоятельные партии в представлениях, сносно музицировал на дряхлой лютне, флейте и волынке, мог обойти на руках всю стоянку от и до, прокричать почти любым зверем, да и вообще был просто незаменимым помощником в великом деле «принеси-подай». Способный парнишка обладал всеми качествами, необходимыми комедианту: находчивостью, гибкостью и легкостью движений, бойким языком и способностью быстро изменяться, подстраиваясь под нужную роль.
Уже тогда любовь Эндана к приключениям доставляла немало проблем как ему самому, так и его родителям: с мальчишки, легко завоевывающего авторитет среди сверстников, легко сталось бы подбить приятелей на грабительскую вылазку в чужой огород, или тут же, на месте, сочинить обидную песенку в адрес слишком зарвавшегося лавочника. Счастье еще, что труппа редко задерживалась на месте.
Так, чередуя яркие (особенно когда авантюра удавалась) и мрачные дни, и проходило детство. В атмосфере театра, игры, Эндан чувствовал себя как рыба в воде, и жизнь казалась прекрасной (хоть и не лишенной вполне предсказуемых для странствующих артистов трудностей) и полной интересных странствий и событий.

Пока не пришла война.

По роковому стечению обстоятельств труппа оказалась в Моу-ту во время осады. Никто из актеров не мог и предположить, что планируемое ими грандиозное представление в столице окажется последним. В один-единственный день вся прежняя жизнь Эндана сгорела в пожарах войны во время атаки имперских воздушных кораблей. Он, четырнадцатилетний мальчишка, вместе с родителями помогал тушить город, а позже, когда стало ясно, что Моу-ту обречен, - пытался спасти себя и близких. Но куда уж там: менестрели и акробаты - не воины, какую бы храбрость они ни демонстрировали перед лицом опасности. Отец Эндана, спасавший труппу, погиб от одного небрежного взмаха вражеского клинка, оставив оцепеневшего от страха и шока сына единственным защитником матери. У парнишки еще хватило сил и смекалки бежать прочь от зарева полыхавших пожаров, утащив рыдающую женщину за собой. Но самый ад был еще впереди.
Последовавшие за нападением на столицу грабежи, насилия и мародерства рвали страну на части еще несколько долгих месяцев после победы Витериона. Людям в разоренных селениях негде было укрыться и нечего есть. Вслед за войной пришел голод, вслед за голодом — болезни. Помощи ждать было неоткуда, а победители по-хозяйски располагались в покоренных ими землях. И все это время Эндан и Бейя бродили по стране, пытаясь выжить, и мальчишка все чаще и чаще замечал безумие в глазах матери. Бойня, которой она стала свидетелем, разрушила привычный и реальный мир танцовщицы, и в нем больше не было места для сына. Она жила лишь прошлым, почти не реагируя на попытки Эндана вернуть ее обратно к жизни. Несколько раз принимала его за врага и со сдавленным рычанием бросалась на него, надеясь вцепиться ему в горло.
Быть может, поэтому, когда она умерла, — нелепо и быстро, от подхваченной в одном из селений болезни, — он даже не почувствовал горя. Лишь бесконечную, огромную пустоту. Отныне Эндан был один.
И виноват в этом был Витерион.

Действие второе. Бродяга.
Следующие три года прошли для юного актера, как в тумане — в постоянных попытках выжить в родной стране, в одночасье ставшей домом для чужаков. Увы, в Гийе больше не нужны были музыка и танцы, и искусство, которому обучался Эндан, стало для него бесполезным. Зато покоренной и отстраиваемой заново, по витерионским меркам, стране, как никогда нужны были рабочие руки и спины. За это хотя бы кормили, а если везло — то даже и платили. Эндана спасало его невероятное упрямство и не погасшая еще юношеская вера в то, что все это, рано или поздно, закончится.
Такая жизнь научила его тому, чего он никогда не смог бы узнать в труппе артистов. Он зарабатывал на хлеб всем, чем только мог, не гнушаясь, помимо честной работы, воровством, обманом (какая горькая ирония — вот когда пригодился хорошо подвешенный язык) или банальным нападением на кого-то послабее. В какой-то момент Эндан со странным, смешанным чувством гордости и отвращения вдруг осознал: он приспособился к такому существованию, выжил и окреп, но почти перестал делить окружающий мир на сограждан, страдающих так же, как и он, и захватчиков, которых нужно было ненавидеть. Забыл, кто его враг... Что ж, бывший артист встряхнул головой и решил не думать об этом. Страна не защитила ни его, ни даже саму себя — так с чего бы ему, Эндану, заботиться о ее счастье? Он принадлежал себе — за себя и отвечал. Так и жил, забросив подальше мораль и жалость, блуждая от селения к селению.
В семнадцать лет Эндан убил человека.
Сильно подгулявший солдат витерионского гарнизона, возвращаясь поздним вечером из увольнения, решил, что одинокий парнишка, недостаточно сноровисто уступивший ему дорогу, должен понести соответствующее наказание. Гибкий и ловкий Эндан успел уклониться от чужого удара и, сильно толкнув солдата, и без того нетвердо держащегося на ногах, услышал, как голова человека с противным хрустом ударилась об оказавшийся под ногами камень. Случайность. Судьба? Нет, все же случайность.
Когда перестали вздрагивать руки, и отвращение от содеянного отступило, Эндан разжился у убитого хорошими сапогами, кошельком и... коротким мечом. До этого у него никогда не было оружия, и ощущение тяжести клинка в руке вселяло странную уверенность в собственной защищенности. А заодно навело и на другую мысль: он не сможет так же просто избежать смерти в следующий раз, если не будет уметь защищать себя. Значит, надо научиться.
Позже он случайно узнал, что жители окрестных домов, видевшие эту сцену, сбросили тело солдата в реку и не выдали юного разбойника. Не он один испытывал ненависть к витерионским захватчикам. Дух сопротивления, еще не сформировавшийся полностью, уже зарождался в стране. Но тогда Эндан еще не думал, чем это может обернуться для него самого...

1462 год.
- ...ты точно уверен, что она одна? - в голосе Эндана звучало неприкрытое сомнение. Ну какая женщина в здравом уме будет в одиночку ходить по небезопасным улицам да еще и с кошельком?
- Что, бабы испугался? - усмехнулся Ашей, его временный соратник. - Не дрейфь, Энд. Точно одна. И при деньгах, я проследил.
- Ну да. Если опять «проследил», как в прошлый раз... - Эндан вернул Ашею его же усмешку, тщательно скопированную, но оттого не менее мерзкую. Ашей недовольно поджал губы: прошлый раз для обоих молодых грабителей выдался на редкость неудачным — выслеженный ими «простак» оказался мало того, что далеко не так прост, так еще и не один. Пришлось спешно бежать - повезло еще, что «жертвы» были слишком пьяны, чтобы всерьез гнаться за «нападавшими».
- Задолбал уже вспоминать, - буркнул подельник. Эндан лишь пожал плечами и побарабанил пальцами по рукояти старого трофейного меча — того самого, взятого у витерионского солдата. За прошедшие два года он более-менее сносно (как сам считал) научился с ним управляться, но если противников внезапно снова окажется больше...
Хорошо, что ни отец, ни мать не видят, как он планирует вооруженный грабеж одинокой женщины, прибывшей, как сказал Ашей, сегодня утром откуда-то издалека. Нет, не то стыдно, что грабеж, а то, что он, Эндан, нервничает при этом, словно ребенок. В конце концов, ему восемнадцать, и это далеко не первое его нападение — многое поменялось с тех пор, как тело витерионского солдата упокоилось в реке. Но отчего-то сегодня какое-то предчувствие настойчиво, как похмельная боль, стучалось в голову...
- Идет, - выдохнул позади Ашей и мгновенно скрылся в темноте противоположного угла узкой улочки, зажатой между двумя домами. Эндан затаился, высматривая тонкую женскую фигуру, неспешно приближавшуюся к ловушке, устроенной двумя грабителями. И в самом деле, одна. Хотя и выглядит не слишком обеспеченной — не иначе как подельник опять чего-то напутал. Ну да ладно.
В тот самый миг, когда неизвестная девушка поравнялась с ними, Ашей выпрыгнул перед ней из тени, сверкнув ножом, а Эндан занял позицию за ее спиной, угрожающе выдвинув меч из ножен.
В голове едва успело мелькнуть набившее оскомину «Кошелек или жизнь!» (забавно: никто, в том числе и сам Эндан, никогда по-настоящему не кричал это при ограблениях, да и на самом деле не планировали они убивать девчонку — припугнуть, отобрать кошелек и скрыться поскорее, максимум — оглушить, если будет орать), когда незнакомка остановилась и...
...Когда Эндан пришел в себя, выяснилось, что пребывает он в весьма странном состоянии: все тело словно сковало тонкой коркой льда, начисто лишившей его возможности пошевелиться или хотя бы даже говорить. Единственное, что мог сделать незадачливый вор — водить туда-сюда глазами. Дышалось и то с трудом. Но не это было самым унизительным. Прямо перед ним, полусидящим у стены, как ни в чем не бывало прохаживалась туда-сюда его несостоявшаяся жертва, разглядывая нож Ашея в одной руке, нетерпеливо барабанившая по сумке с вещами пальцами другой, и периодически передёргивавшая плечами, будто от холода.
Если б Эндан мог, он бы, наверное, зарычал. На Ашея, натравившего их обоих на магичку (а кем еще могла быть эта девка?! Кстати, самого Ашея поблизости не наблюдалось — скорее всего, успел сбежать. Бросил его, сволочь!), на собственную глупость и беспечность, и, более всего — на проклятую колдунью, которая, заметив, что он очнулся, перевела на него взгляд безмятежно-огромных, ярко-голубых глаз. Эндан попробовал было дернуться со всей силы. Бесполезно. Только внимание к себе привлек.
- Проснулся? Отлично. Внимай, - дама усмехнулась - конечно, у парня не было иных возможностей. - За последние годы это было самое непрофессиональное нападение, которое я видела. Ну, за исключением того, когда "бандит" наткнулся на меч товарища... Поздравляю, даже неудачник ты не первый. Не  знаю, кто из вас - ты или твой быстроногий товарищ - приметил меня в толпе, и по каким признакам определил как жертву. Но как вы могли проворонить алара?! Это раз. В былые времена стоять бы вам живописной ледяной скульптурой в назидание нерадивым грабителям! Слышишь? Нет, ты вообще слушаешь или уснул? Моргни мне. Отлично. И вообще. Вы что, думали, что острая железяка сразу убедит всех вам срочно сдаться? Дилетанты, вы и знаете-то только как её держать!!! Выбить нож у твоего дружка было делом пяти секунд! И сам ты, - дама спрятала кинжал Ашея к себе в сумку, после чего спокойно и без каких-либо видимых усилий вынула меч из бессильной руки Эндана, -  талантами не блещешь даже по меркам столь хрупкой расы. Ножик не точен. Меч, -  Она внимательнее пригляделась к мечу, сощурилась,  - нет, когда-то он был хорош, но в руки попал не те. Не наточенный. Заляпанный. Ты вообще его протирал? Не мучь себя ответом. Конечно же, нет! Да это преступление с моей стороны - оставить такого неумёху в живых и даже не сдать властям! Ты слишком жалок даже для того, чтобы помышлять разбоем, не говоря уже о чём-то большем! 
При этих словах Эндан, все это время возмущенно пытавшийся освободиться (ну или хотя бы освободить рот, чтобы иметь возможность высказать самонадеянной гадине все, что на душе накипело), чуть не взвыл. Это была бы самая позорная смерть из возможных — быть зарезанным собственным мечом, да еще и рукой девчонки, на голову ниже его! Неужели и впрямь убьет, зарррраза..?!
Тут блондинка внимательнее присмотрелась к гарде, и глаза её расширились. Она решительно подошла к юноше и пристально всмотрелась в его лицо. Даже обошла с разных сторон - похоже, не только он сам не мог двинуться, но и его нельзя было повернуть. Нахмурилась и, больше себе под нос, проговорила: "Но как похож!" Похоже,  это поубавило её запалу, но добавило задумчивости.
 - Для первого раза хватит. Но чтоб в следующий без подмоги или чёткого плана и проработки даже не пытался! Не умеешь думать - иди в плотники! Ты меня понял?
После чего наглая магичка бросила его клинок посреди улицы, преспокойно развернулась и ушла, так и оставив Эндана сидеть у стены.
...Нет нужды подробно останавливаться на том, как через несколько минут (заклинание оказалось недолговечным) дрожащий от холода и с посиневшими за время заморозки губами Эндан приходил в себя (и уж тем более нет нужды приводить все те слова, что бывший актер нашел для ушедшей магички, оттаяв), как восстанавливал пошатнувшуюся гордость, сколько времени провел в раздумьях о проклятой девке и как потом (уже с отчищенным и даже наточенным мечом) искал ее по городу. Опустим также детали их второго пересечения. Важно одно: тем тем вечером он в очередной раз изменил свою жизнь. Ибо встретил Ундину.

Действие третье. Мошенник.
1469 год.
...Погода радовала солнышком и теплом. Небольшой прибрежный городок встречал свое обычное утро — здесь, вдали от руин столицы, последствия войны восьмилетней давности сказывались не так сильно: те же сплетни, те же местные печали и радости, перетолки и дрязги.
Молодой человек, шагнувший за ворота постоялого двора, потянулся, оглядывая сонную улочку. За последнее время такие вот городки стали его стихией. Жизнь, почти угасшая в центре страны, здесь катилась по привычной колее. И это открывало ему новые возможности, о которых он раньше не задумывался.
Старый пес, дремавший в конуре, поднял голову и лениво гавкнул на вошедшего, заставив кормившую кур служанку оторваться от своего занятия и с любопытством уставиться на гостя. Молодой человек, лет двадцати на вид, был весьма привлекателен: добротно одетый, с темными, успевшими отрасти за долгое время волосами и дружелюбной полуулыбкой. На поясе, в потертых ножнах — короткий меч, за спиной — слегка запыленная дорожная сумка. Типичный странник — в последнее время таких немало развелось в многострадальной Гийе. По ним никогда нельзя было сказать точно, чем они живут — такой человек мог оказаться кем угодно, от наемника до торговца. Этот, правда, не походил ни на того, ни на другого. Девушка отряхнула руки о передник и направилась к то-ли-наемнику-то-ли-торговцу.
- Доброго дня, красавица, - первым приветствовал ее тот. - Найдется ли для скромного путника комнатка да обед?
- Найдется, конечно, - кивнула служаночка, с новым интересом разглядывая гостя. Симпатичный, вежливый... может еще и при деньгах, а то не пришел бы снимать комнату. Скользнула взглядом по плащу и сумке, по сапогам и снова вернулась к лицу юноши, озарившемуся мягкой дружелюбной улыбкой. Невольно растянула губы в ответной улыбке. - И комната, и обед... чего на обед-то вам поставить?
- Я неприхотлив, - Эндан прислонился к невысокому заборчику. - Вполне бы отобедал почками медвежьими в сметане, лебяжьими потрохами, солеными рябчиками с перцем и шафраном, заячьими пупками в горшочках, заливными акульими головами с чесноком... - с интересом пронаблюдал, как вытягивается лицо девушки, и закончил, весело щурясь, - ...но, увы, сегодня я не столь обеспечен. Так что обойдусь чем попроще.
Девушка прыснула, прикрывая рот ладошкой, и тут же потупила глазки, заметив выглянувшего из дома хозяина. Трактирщик с усмешкой оглядел гостя-балагура, особое внимание уделив мечу и котомке, и поинтересовался:
- Так обеспечен, или все-таки «чего попроще»?
- Вполне обеспечен, - безмятежно отозвался путник.
- Тогда проходи, гостем будешь, - хозяин сделал рукой приглашающий жест в сторону дома. - Нечасто у нас сейчас гости-то. Какими ветрами к нам?
- Морскими и горными... - Эндан расположился на скамье, вытянув ноги далеко под стол. - Встречаю одну девицу, должна сегодняшним кораблем прибыть, так что комнаты, пожалуй, понадобится две.
- Две? Не одна? - многозначительно приподняв брови, уточнил трактирщик.
- Две, - подтвердил гость. - Та еще... девица.
Трактирщик только сочувственно цокнул языком. Вскоре на столе перед молодым человеком уже громоздились пустые тарелки (желаемых деликатесов на них, конечно, не оказалось, но Эндан и впрямь был неприхотлив), а хозяин и гость мирно беседовали, затрагивая все последние новости — прибывший оказался крайне любопытен.
А поговорить было о чем. О ценах (постоянно растущих), о погоде (как ей и положено, нестабильной), женщинах (тут никакой определенной стабильности вообще никто не мог дать). И о главном. О том, к чему, рано или поздно, в последнее время сводилась половина начатых в любом пределе Гийи разговоров. И если начинались они еще хотя бы вполголоса, то заканчивались всегда еле слышным шепотом, а то и вовсе сходили на нет: все больше нарастали в стране беспорядки, все чаще звучали слова о последней из рода тиль Дифет, к которой, так или иначе, возвращались надежды жителей.
Эндан слушал эти новости с живым интересом, как и положено внимательному слушателю (обладавшему, плюс ко всему, еще и привычкой запоминать на всякий случай любую способную оказаться полезной информацию), встревал в нужный момент, напряженно хмурил брови, когда это было необходимо, но в глубине души испытывал страшное раздражение.
Потерянная принцесса... как же сильна их наивная вера во всесилие власть имевших! Как будто одна-единственная женщина, находящаяся, к тому же, в заложниках за тридевять земель отсюда, способна что-нибудь сделать! Не может один человек изменить мир, будь он хоть трижды высокороден. Не в одиночку. Не так.
- ...говорят еще, - выцепил чуткий слух гистриона обрывок фразы собеседника, - что не одна принцесса могла выжить во время битвы во дворце.
- Ну а это уж и вовсе бред, - лениво отозвался Эндан, развалясь на скамье.
- А тебе почем знать? - тут же вскинулся хозяин. - Ты там был? Не был? Вот то-то же.
- А ты можешь что-то подтвердить, или просто слухи распускаешь?
- А ты можешь что-то опровергнуть, или веришь всему, что сказали витерионцы? - парировал трактирщик. - Прикинь, вот сейчас среди нас — бах! и сидит потерянный принц.
- Зна-атный у тебя эль, друг, - многозначительно протянул Эндан, залпом допивая остатки из своей кружки, и лукаво покосился на хозяина. - И кто ж из нас, по-твоему, на него похож? Уж не я ли?
- А хрен тебя разберет, может и ты, - фыркнул трактирщик. - Хотя... не, не ты.
- Это почему же?
- Принцы... они знаешь какие? Уу, не спутаешь. Как глянут, как ступят... не чета нам.
- Обычные люди, - устало отозвался Эндан, постепенно теряя к разговору интерес. Хотя слова трактирщика все же зацепили: интересно, сумел бы он сыграть так, чтобы его приняли за принца? Просто ради любопытства?
В этот самый момент хозяина отвлекли, тот отсалютовал Эндану кружкой и направился к столу. А молодой мошенник, неспешно покончив с обедом, встал, потянулся, и направился в сторону пристани. Встречать ту самую капризную девицу, речь о которой вел раньше.

...Мало кто знал, что женщина, которую должен был сегодня встретить Эндан, вовсе не нуждалась в корабле для того, чтобы пересечь море. Семь лет назад Эндан совершил неудачное нападение на солмэ, живущую на свете вот уже многие десятилетия. Русалку, сумевшую изменить его жизнь и направить ее по другому руслу.
Именно Ундина открыла в юном разбойнике новые грани его таланта. В обмен на жилье (а ей, несмотря на ворчание, вполне хватало не самой прочной крыши над головой... по крайней мере, на первое время) она стала обучать Эндана тому, что надо сделать для завоевания человеческого доверия, и как его потом можно использовать к своей выгоде. Сочетая собственные замыслы с навыками, полученными сыном актеров в детстве, она лепила из него совсем другого человека. Солмэ вплотную занялась его внешностью, поведением, воспитанием, познакомила его с людьми, с которыми сам Эндан ни за что не сумел бы сблизиться без ее помощи. Вдвоем они путешествовали по всей Гийе и даже за ее пределами — Ундина оказалась заядлой любительницей путешествий, — и провернули неисчислимое количество авантюр. Они на удивление удачно сошлись на почве общей беспринципности и любви к приключениям. Жизнь заиграла новыми, яркими красками, и бывший бродяга в кои-то веки почувствовал себя нормальным человеком.
Одна только мысль не оставляла его: он не понимал, для чего Ундине вообще понадобилось возиться с ним. Порой все эти мероприятия казались ее простой прихотью, но иногда Эндан замечал, что солмэ приглядывается к нему с особым вниманием. На его вопросы (а их он задавал всегда немало и без особой скромности) русалка лишь отмалчивалась, и, в конце концов, он перестал их задавать. Хотя его и безумно раздражало отношение солмэ к нему, как к несмышленному ребенку, терять ее общество хотелось еще меньше.
Однако, чем больше времени проходило, тем чаще и на больший срок Ундина отлучалась; с годами они пересекались все реже — у каждого находились свои дела и заботы. Тем не менее, связи они не теряли, и если один из них затевал что-то глобальное, второй (или вторая) находили возможность откликнуться.
Вот и сейчас Эндан нес магичке предмет, ради которого, собственно, и устраивалась их сегодняшняя встреча: небольшую книгу в черном переплете, которую русалка искала вот уже несколько лет. Каждый раз, когда речь заходила об этом бесполезном ворохе дряхлой бумаги, глаза солмэ горели особым, фанатичным огнем. И этот ненормальный взгляд сумел заинтриговать Эндана так, что молодой авантюрист приложил кучу усилий (и потратил немало средств) на поиски драгоценной книжонки. И, конечно же, первым делом прочел ее, испытав немалое разочарование. Ладно бы, книга повествовала о каком-то действенном способе получения денег, так нет же — корявым неровным почерком в ней была подробно расписана старая полусказка о создании искусственных людей, которым маялись какие-то деятели несколько столетий назад. И подробно изложен некий ритуал, следуя которому, как считал автор, можно сотворить это чудо магической мысли. Эндан слышал легенду о Кукольниках, но не слишком-то верил в нее: ну откуда сейчас, да еще и в Гийе, взяться магам крови, да еще и големам в придачу?
Но Ундина, судя по всему, верила. И могла подчерпнуть из книги что-то, чего не заметил Эндан. Магичка, чтоб ее... Ладно, пусть развлекается — в конце концов, ему тоже было любопытно.
Настолько, чтобы, следуя записям в книге, пойти вслед за солмэ на руины старого замка в предгорьях Салье.

…В деревнях, расположенных в окрестностях замка Кавриан, и по сей день ходили жуткие легенды о его последнем хозяине — зловещем колдуне, забиравшем по ночам людей из домов. Сам замок, впрочем, давно уже растерял половину своего страшного вида и походил, скорее, на груду потемневших от времени камней, чем на обиталище злобного заклинателя.
Впрочем, подвалы Кавриана не разочаровали обоих авантюристов: прекрасно пыльные и чудесно заросшие паутиной — хоть в книгу вставляй. Правда, ничего ценного в них не оказалось, и Эндан, до сих пор относившийся к фанатичной затее Ундины с изрядной долей скептицизма, начал было подумывать о возвращении. Останавливал лишь полубезумный блеск в глазах солмэ и точно такой же — в глазах третьего участника их странной затеи, немолодого уже человека, специализирующегося, как понял молодой мошенник, на редком искусстве - магии крови. Где Ундина откопала этот раритет, Эндану и думать не хотелось, тем более, что к магии (любой магии) он до сих пор относился с легкой настороженностью. Кажется, старика тоже привлекала идея о живых куклах, иначе зачем бы ему было тащиться с ними?
В замок троица пробралась по заброшенным туннелям, выходящим к морю, и тут же застопорилась у массивной двери, ведущей во внутренние коридоры. Пока маги, чертыхаясь, возились с ней, Эндан успел обшарить одно из верхних помещений, но не нашел там ничего ценного. Либо прежний владелец был безбожно беден, либо кто-то из предыдущих искателей приключений уже успел здесь побывать.  Вконец раздраженный бесполезным мероприятием, юноша вернулся к Ундине.
К его удивлению, русалка и маг сумели-таки расковырять дверь и войти внутрь. К его громадному удивлению, там и впрямь оказалось нечто вроде забытой лаборатории. И, наконец, к его безумному удивлению, помимо лаборатории в помещении обнаружилось то, что они искали. То, что Эндан поначалу принял за запыленную, искусно сделанную статую.
Пришлый маг (Эндан все забывал его имя) оживился необычайно: он бегал вокруг куклы, размахивал руками, вопил от радости и едва ли не лез к пофигистично молчащей статуе с поцелуями. Эндану хватило одного беглого взгляда, чтобы потерять к голему интерес: он и выглядел, как обычный человек, одетый в какие-то ветхие штаны, и никаких рычагов-чудес на нем не нашлось, так что юноше только и оставалось, что наблюдать, как оба мага подготавливают какой-то длительный ритуал, поминутно заглядывая в старую книгу, да глазеть по сторонам, изображая из себя бдительность. Оба этих психа какое-то время о чем-то спорили, после чего все втроем взгромоздили неподвижного, как мертвец, голема на стоящий в комнате стол, и старик достал откуда-то из складок одежды кривой нож. Эндан тут же напрягся, но оказалось, что маг всего лишь провел лезвием по своей руке, активируя непонятный бывшему менестрелю ритуал крови.
А вот дальше все пошло не так.
Ундина нараспев читала заклинания... а вокруг медленно, незаметным, но давящим чувством сгущался воздух. Нечестивая магия, как ее называли, магия крови — одно из самых опасных и непредсказуемых явлений...
Веки голема дрогнули. Маг отдернул руку. Ундина на долю секунды сбилась с ритма.
И мир вокруг утонул в хаосе. Эндан не смог бы сказать точно, что произошло, и происходило ли это в реальности или во сне; казалось, что все окружающее их пространство рушится — ходили ходуном стены, с потолка сыпались камни, тело голема окуталось дымкой, в которой изредка, короткими вспышками что-то мелькало... а старикашка-маг, уронив кинжал, неподвижно валяется на полу, и кровь, текущая из его порезанной руки, сворачивается на глазах, застывая темными, быстро чернеющими на глазах лужами.
Бежать... не получалось. Даже смотреть-то получалось с трудом — слишком сильной была чужая магия, да и ритуал был уже запущен. И вряд ли почти потерявшая сознание русалка и обессиленный человек могли бы его остановить. И Эндан сам не знал, что толкнуло его подобрать оброненный магом нож, дошататься до голема и повторить действие мага.
Последним, что он помнил, была его собственная кровь, капнувшая на лицо голема. И распахнувшиеся на этом лице глаза, устремленные на него...

Действие четвертое. Самозванец.
1470 год.
Посланник выглядел весьма эффектно. Щегольская шляпа, бархатный плащ, лоснящаяся шкура сытой лошади... да одно только стремя стоило столько, что вполне можно было накормить всю эту злосчастную деревушку. Ну или устроить хорошую гулянку. Очень хорошую.
Такие мысли вертелись в голове Эндана, когда он наблюдал, как человек наместника Гийи в сопровождении четырех имперских воинов входит в поселок. Нашли, перед кем демонстрировать свою состоятельность — сколько уже не ели эти местные? Два дня? Три? Последний сбор налогов окончательно их разорил, а тут еще и это...
Молодой человек, сидевший за одним из столов на открытой, по случаю летней жары, веранде местной таверны, неодобрительно изогнул бровь и вернулся к прерванному разговору. Поймал вопросительный взгляд голема, дернул уголком рта и покачал головой. Сидим тихо. Не наше это дело. Да и интересно хоть со стороны понаблюдать, с чем на этот раз пришел глашатай наместника.
А пришел он, как и следовало ожидать, с дурными вестями. Новым указом «колония Великой Империи Гийя» получала официальный статус северной житницы Витериона, в связи с чем устанавливался новый налог на добычу пушнины, дерева и камня. Жителям Гийи оказывалась честь поставлять стране-захватчику вдвое больше ресурсов. Во славу наместника Лонна на земле..!
Сидим тихо...
«Оказывалась честь». Все ли поняли, что это значит? Да на одной только себестоимости по добыче всего вышеперечисленного в нужных масштабах, Гийя не просто разорится, а окончательно провалится в пропасть. В самое ближайшее время. Это в лучшем случае. В худшем... зимы в последнее время голодные. А если еще и установят налог на охоту...
Эндан тихонько фыркнул, чувствуя, как закипает внутри давно, казалось бы, угасшая ненависть. К солдатам, чьи подкованные сапоги оставляли в придорожной пыли четкие следы, к щеголеватому посланнику, к его хозяину, в карман которого, в обход Империи, наверняка пойдет немалая часть собранного. К этим покорным овцам, наконец, что смирно ждут, когда с небес спустится потерянная принцесса и спасет их.
...сидим тихо..?
Ну что за идиотизм!
Никто не спасет. Никто не придет. Никому это не нужно, кроме вас самих, как можно этого не понять за двенадцать-то лет?!
Эндан сжал кулаки опущенных в карманы рук и снова разжал их. Конечно, за последние годы восстания то тут, то там, были нередки. Но чего стоят такие восстания при отсутствии общей цели? Можно сколько угодно оголтело метаться в разные стороны, пытаясь порвать сеть: рыба порвет ее, только если будет плыть в одном направлении. Но на то она и рыба, чтобы не додуматься до этого.
Кажется, не ему одному пришла в голову похожая мысль. Кто-то из сопровождавших посланника гвардейцев тихо засмеялся, глядя на селян, до которых медленно доходила мысль о новых грядущих бедствиях:
- Гийские овечки...
Кто-то из мужчин сжал зубы. Покосился на мечи, которыми были вооружены солдаты, отвел взгляд... и снова вернулся к мечу. Эндан, наблюдавший за этой сценой, прищурился, уголки губ дрогнули. В голове возникла безумная мысль. Наверняка даже Ундина назвала бы ее идиотской. Вот только сидевшая рядом солмэ не умела читать мысли.
- Витерионские свиньи, - негромко, безукоризненно подражая выговору и интонациям солдата, протянул Эндан, поудобнее опираясь о скамью, чтобы иметь возможность быстро вскочить с нее.
Реакция, как и ожидалось, была очевидной.
- Че ты сказал?!
И угрожающий шелест меча...
...Как же все-таки приятно иногда устроить хорошую драку, скинуть накопившееся раздражение. Пусть их больше, и они мнят себя победителями уже заранее. Пусть он, Эндан, и в самом деле уступает профессиональным бойцам в силе и мастерстве. Пусть за спиной негодующе пищит солмэ, а жители все еще не... как, решили поддержать? Правда что ли? Ох, каким воинственным оказался тот мирный с виду мужичок в помятой шапке! Да и вон та парочка тоже неплоха. Не-ет, каким бы ты ни был воином, а противостоять доведенным до крайности, озлобленным людям — гиблое дело. Голыми руками разорвут.
Эндан запрыгнул с ногами на стол, эффектным жестом перекидывая меч из одной руки в другую. За свою спину он не волновался — там сражался Амадей. А когда в бой вступал оживленный ими голем, волноваться за какую бы то ни было часть тела было попросту глупо. Конечно, если творение кукольника сражалось на твоей стороне...
Мимо уха пронеслась шипящая вспышка — и ледяная молния пронзила грудь находящегося в отдалении солдата. Ундина наконец-то соизволила вернуться в грешный мир и вспомнить о маленьких неприятностях.
Второго уже заколол Амадей.
Третий, взятый в кольцо озверевшими крестьянами, еще пытался отбиваться, но положение его было незавидным.
Сам Эндан легко перепрыгнул со стола на стол, и всадил меч в горло последнего, отвлекшегося на Дея, витерионца — тот даже заметить его не успел.
Посланник, не успевший среагировать с самого начала, начал было разворачивать испугавшуюся лошадь, но не успел снова. Голем одним, развернувшись, слитным движением метнул нож — узкая полоска стали, просвистев, вошла глашатаю наместника между лопаток, и тот, нелепо дернувшись, свалился с седла и затих.
Лишь все так же беспечно щебетали и копошились в стропилах какие-то пташки.
Люди, постепенно приходящие в себя, только сейчас смогли уже более трезвым взглядом оценить ситуацию. И понять, насколько усугубилось их положение. Только что готовые зубами и руками рвать ненавистных захватчиков на части, теперь они боялись их гнева. Взгляды потихоньку стали обращаться в сторону все еще стоящего на столе Эндана.
Кажется, они отыскали себе нового виновника.
- Что ты сделал..? - ошалело произнес кто-то из них.
- Что теперь будет?! - истерично взвыла женщина, выронив жердь, которую она до того держала в руках.
«Главное — сохранять спокойствие. Сейчас они на взводе, и точно так же могут напасть и на тебя, если допустить это. Так вот, Эндан, не будь дураком — не допускай!»
Сохраняя невозмутимое лицо, Эндан вытер клинок, вложил меч в ножны, выдохнул и обвел толпу спокойным взглядом.
- А что будет? Они вернутся, - сообщил он так, словно говорил о завтрашней погоде.
- Вот именно! И ты...
- Но они всегда возвращаются, - продолжал актер. - Все время. Каждый месяц. Потому что вы уже один раз позволили им это.
Он сделал небольшую паузу, давая выделенной им интонации дойти до них. Прошелся по столу, постукивая каблуками сапог по грязным доскам. Мысленно отметил, что при взгляде на Дея и молчаливую Ундину, стоявших неподалеку, решимость народа найти еще какого-нибудь козла отпущения заметно поугасла.
- Как им не позволишь..?
- Точно так же, как и сейчас, - слегка возвысил голос Эндан. Спрыгнул со стола, коснулся носком сапога тела убитого посланника. - Они умирают. Точь-в-точь, как мы, верно?
- Давить гадов! - рявкнул кто-то из толпы. На него было шикнули, но как-то неуверенно. Эндан же мгновенно развернулся к говорившему. Он был в своей стихии: все взгляды, так или иначе, были устремлены на него. За спиной разворачивались знакомые крылья вдохновения. В такие моменты сын танцовщицы и менестреля чувствовал себя почти всемогущим. Теперь он уже и сам не знал, к чему это приведет, и ощущение риска будоражило, заставляло испытывать знакомое сладкое предвкушение чего-то необычного.
- Именно! Один раз они уже пришли на наши земли, и никто их не остановил. Вы думаете, они убьют вас, когда вернутся? Они уже убивают нас. Изо дня в день. Разве они, - он кивнул в сторону одного из убитых, - имеют право отнимать у нас наши дома и нашу еду? Или забирать наших детей? Чем они заслужили это? Или вы рождены для того, чтобы служить им? Это наша земля. Чужие здесь — они, не мы.
- Но их армия!
- А нас — страна, - негромко, но так, что его услышали даже стоящие позади, произнес Эндан. Резко повернувшись, снова вскочил на стол и вскинул голову. - Гийяне, тролль вас задери! - теперь его голос звенел. - Вы свободные люди, а они — кучка чужестранцев в нарядных тряпках, которым мы почему-то позволяем распоряжаться в наших собственных домах! Не знаю, как вы — а я устал. Я точно такой же гражданин этой страны, как и вы — но я не испытываю страха за то, что сделал! Ибо это — пожалуй, единственное, что мы надо сделать. И даже если я буду один...
- Не будешь, парень, - угрюмо пробасил здоровенный детина, до сих пор молча слушавший за соседним столом, сжимая громадные кулаки. - Я тоже пойду с тобой.
- И я! - раздался возглас из задних рядов.
- Я тоже!
Если бы Эндан хоть на миг сейчас мог остановиться и подумать, что он делает, а главное, почему он это делает, он бы страшно удивился. Первоначально движимый лишь желанием спастись от озверевших крестьян, теперь он чувствовал только бешено колотящееся сердце и стучавшую в виски кровь. Подхваченный собственным порывом вдохновения, в этот момент он искренне верил в то, что говорит, и никакого «потом» для него не существовало. Только сейчас. Только эти люди. Только наконец-то забрезжившая впереди возможность отомстить, которая — кто бы мог подумать! - не угасла за столько лет. Но это говорил не перепуганный мальчишка, не озлобленный бродяга и не эгоистичный авантюрист. В эту минуту Эндан чувствовал себя кем-то иным.
...После он еще не раз будет об этом жалеть. Но никогда не захочет повернуть назад, ибо второй такой игры ему никогда не удалось бы затеять.
И если бы в эту минуту он посмотрел на Ундину, то заметил бы в ее глазах какой-то новый блеск, которого прежде не видел.
Но он не смотрел.
Уже через час деревня опустела. Собрав скарб, женщин и детей, жители покидали дома, направляясь к горам, куда витерионцы, напуганные местными суевериями, не совались. Конечно, не обошлось без споров: мало кому хотелось оставлять привычные насиженные места, но даже последний дурак понимал — как только до наместника дойдет слух о том, что произошло, в деревню направят отряд побольше, и церемониться на сей раз уже не станут.
Да и стоит ли жалеть о столь эфемерной вещи, как крыша над головой, которую и так в любой момент могут поджечь?
- Как тебя хоть звать-то? - поинтересовался детина-заводила (Эндан уже запомнил, его звали Пайн), вышагивая рядом с ним и Амадеем.
Молодой человек на миг задумался, не желая, во-первых, подставлять свое настоящее имя, а во-вторых, все еще движимый прежними вдохновенными идеями. Просто Эндану верить быстро расхочется. А если сыграть... кого..?
Того, кому они точно будут верить.
«...говорят еще, что не одна принцесса могла выжить во время битвы во дворце».
Губы Эндана тронула едва заметная улыбка. Тут же пришедшая в голову мысль была настолько безумной, что ее легко приняли бы за правду.
- Я не хотел говорить, - вздохнул он, приостанавливаясь. - Не думал, что за мной пойдут...
- Так все же? - не отставал Пайн.
- Иворион, - печально молвил Эндан. - Иворион тиль Дифет.
Пайн аж встал на месте.
- Врешь ведь! - охнул он. - Вре...те..?
Эндан многозначительно опустил веки и, промолчав, прошел вперед.
За его спиной уже раздавался торопливый шепот.

Действие пятое. Лидер.
1471 год. Эдрини.
Зима выдалась сухой и бесснежной. В любое другое время такая мерзкая погода, возможно, не послужила бы поводом для радости, но сейчас это было только на руку армии Ивориона тиль Дифета. «Армии». Всем двум сотням человек, которых ему удалось собрать. Повстанцам, сражающимся за свободу своей родины.
Жалкая горстка по сравнению с захватившими страну витерионцами. Но сейчас эта горстка была способна на многое.
Сложно было поверить, что всего год назад эти люди отсиживались в своих домах, боясь лишний раз поднять глаза. Кто бы мог подумать, что скромный парнишка Вершал окажется великолепным стрелком, которого не стыдно поставить обучать остальных, а болтун и балагур Каспар лучше всех умеет строить в лесу такие хитрые укрытия, что и с двух шагов не различишь, не зная, где искать? Не говоря уж о Пайне, который одним из первых замечал, чего не хватает в их маленькой импровизированной армии — о лучшем снабженце и мечтать было нельзя.
Пайн как раз топтался рядом, опасливо поглядывая по сторонам. Из его рта в морозном воздухе валил пар.
- Ты это... милорд, не поедешь модь быть?
Ах, да. Еще все эти люди искренне считали его потерянным принцем. Мелочь же...
- Не поеду, - легко согласился Эндан. Перевел взгляд на Амадея, как всегда, находившегося рядом, и заговорщицки усмехнулся. - Так пойду.
Голем только вздохнул. Эндан прекрасно понимал его мысли: если его, «принца Ивориона», убьют в какой-нибудь случайной заварушке, вроде той, что планировалась сегодня, Амадей тоже умрет. Но, связанный с ним кровью, голем не мог запретить. А Эндан не мог не пойти. И даже не потому, что без предводителя все эти люди просто не станут биться, хотя, конечно, умирать, в то время, как кто-то где-то отсиживается, никому не хочется. Нет, восстание уже набрало такие масштабы, что так просто гийцы бы не разошлись, даже если бы их принца сейчас не стало. Но дело было в другом.
Просто Эндан впервые затеял игру, настолько основанную на шаткой людской вере. Вере в собственные силы. Вере в то, что они смогут победить. Наконец, отчаянной вере в него самого — им нужен был кто-то, в кого они смогли бы так верить. Это было странное чувство — одновременно Эндан ощущал себя богом, играющим чужими судьбами, и героем, которого обожествляют.
Бездна разрази, он никогда не хотел быть героем! И уж тем более — никогда не хотел нести такую ответственность. Как оно могло до такого дойти?!
Но он не мог уже так просто остановиться — не простил бы себе, не зная, чем все закончится. Новые ощущения человека, до сих пор разве что ненавидимого (за редкими исключениями, вроде Ундины, Амадея да пары подружек, имена которых он уже успел забыть), пьянили. А первые, небольшие пока что, победы только усиливали триумф. И привлекали под самодельные знамена лжепринца все новых и новых отчаявшихся людей.
Все больше и больше игроков.
- Идут, - востроглазый Вершал первым заметил вдали людей: лесной дорогой в отдаленный гарнизон двигалась подвода. Что ж, двигалась — теперь не будет двигаться. Такие мелкие партизанские вылазки разогревали и подзадоривали его людей, а витерионцам немало вредили. Но когда дело доходило до настоящей битвы — как тогда, осенью, когда предыдущего наместника Гийи попросту превратили в решето, когда он сдуру решил сам поучаствовать в подавлении бунта...
Нынешний наместник, Вельф Ратх, был умнее. Этот попросту не вылазил лишний раз из своего замка — по крайней мере, Эндану никогда не говорили, что видели его где-то еще. Ничего. И до него доберемся...
- Тогда и мы идем, - не терпящим возражения тоном отозвался Эндан.
Он знал, что в этот самый момент гийцы, сидящие в засаде, уже нетерпеливо перебирают пальцами охвостья стрел. Он знал, что витерионцы, идущие этой дорогой, глядят в оба. И знал, что заметят они их слишком поздно.
По лицу уже расплывалась недобрая улыбка, а рука сама собой сжалась на рукояти старого витерионского меча.
Эндан Сарм, — или теперь уже Иворион тиль Дифет, - тот, кто никогда не верил, что один человек способен изменить судьбу многих, мошенник, ведущий в бой армию, глубоко вздохнул и взмахнул мечом...

8. Способности:

Боевые: средней руки мечник (владеет коротким клинком), отлично знает, как постоять за себя в банальной уличной схватке, при сильной необходимости может взять в руки лук или самострел. Кое-чего нахватался у того же Амадея, да и вообще может произвести впечатление более умелого бойца, чем является на самом деле.
Магические: не обладает.
Бытовые: феноменальная живучесть и неприхотливость. Способен есть что угодно и спать где угодно. Может заниматься кучей разных дел, к которым изначально не приспособлен (грузчик, торговец, разнорабочий - жизнь научила, хотя за последние года необходимость в такой "черной" работе отпала.
Отличный актер и акробат. Легко вписывается в незнакомую компанию и адаптируется в новой обстановке. Может произвести впечатление человека благородного, утонченного и образованного.
Знает гийский и витерионский диалекты. Несколько сложных фраз на эльфийском (для эффекта) и кучу ругательств на всех остальных (секретное умение, держится в строгой тайне - не благородно же).
Хорошо плавает и держится в седле.

9. Имущество:
Оружие: старый короткий меч (тот самый, витерионский), все еще острый и сохранивший боевые качества. Эндан его очень бережет и носит с собой как талисман на удачу, но на людях появляется с выкованным специально для него клинком, на гарде которого изображен стилизованный волк. Кинжал за поясом.
Броня: легкая кольчуга и шлем (большей частью для статуса) — подарок повстанцев.
Одежда: удобная и комфортная — темная рубашка из тонкой шерсти, безрукавка из плотной кожи, просторные штаны, заправленные в высокие сапоги, теплый плащ на случай холодов.
Амулеты, талисманы: талисманом считает старый клинок.
Недвижимость: неофициально Ивориону принадлежат руины замка Нан, где обосновались повстанцы.

10. Животные:
Давно пора бы обзавестись белым конем, да все руки никак не доходят...

11. Жизненная позиция:
Я укажу рыбе, куда ей плыть)

______________________________________________________
12. Связь с вами:.
631175071
13. Посещение:.
Как пойдет...

Отредактировано Иворион тиль Дифет (2012-08-29 00:45:26)